Наверное, не было более известного эволюционного биолога и критика религии в ХХ в., чем Дж. С. Хаксли (1887–1975). Один из основных создателей современной эволюционной теории, получившей название «синтетической теории эволюции» (СТЭ), был многогранным, разносторонним, талантливым и очень деятельным, в том числе в общественной сфере.

Если Ч. Дарвин от веры эволюционировал к неверию, Ф.Г. Добржанский и П. Тейяр де Шарден всю жизнь оставались верующими, хотя и весьма своеобразными, то Дж. Хаксли на протяжении всей своей жизни был убежденным неверующим. В основе его критики религии лежал научный подход, результаты исследований, их научный анализ и осмысление.

Поскольку первым шагом науки является описание и классификация, то первым шагом в изучении религии является составление перечня «идей и практик, связанных с различными религиями – богов и демонов, жертвоприношений, богослужений, веры в будущую жизнь, табу и моральных правил в этой жизни». Но это лишь первый шаг научного исследования, ведь задача науки – постижение сути вещей. Научный метод включает исторический или, точнее, эволюционный подход к изучаемому явлению. Религия, как и любой другой предмет или процесс в этом мире, когда-то возникла, эволюционировала, пройдя разные, но закономерные стадии развития, все еще эволюционирует, но когда-нибудь ее эволюция закончится и ее существование прекратится.

Эволюционный подход позволяет, по Хаксли, дать не только общую оценку эволюции религии, но и обстоятельную характеристику отдельных фаз этой эволюции. Данная Хаксли характеристика эволюции религии в основном совпадает с современным ее пониманием.

Научное, в том числе эволюционное исследование религии, объясняет, чем является религия, чем была и чем, скорее всего, будет. По Хаксли, если определять религию в самых общих понятиях, «религия есть продукт определеного типа взаимодействия человека и окружающей его среды». Но что же это за тип, в чем его особенность? Хаксли выделяет пять элементов, определяющих специфику религии как взаимодействия между человеком и его средой, которые могут неравным образом развиваться, но всегда в ней присутствуют: - эмоциональным компонентом религии является чувство святости, - религия предполагает интеллектуальную веру – чувство обязательной справедливости, - она всегда сосредоточена на человеческом предназначении и смысле жизни, - она всегда приводит человека в состояние принимаемого близко к сердцу отношения с силами, находящимися вне его самого, - она «всегда включает некоторый сорт бегства от внутреннего конфликта».

Дальнейший анализ показывает, что «религия видится как попытка достичь соглашения с иррациональными силами, воздействующими на человека – некими космическими, социальными, персональными. Эти соглашения могут быть соглашениями капитуляции или победы, компромисса или бегства».

Для понимания религии по Хаксли крайне важно, что у нее нет одной-единственной функции. Ученый дает логичную классификацию функций религии и значения каждой из них. Весьма важными являются эмоциональные функции, возникающие из осознания или восприятия человеком противоречий своего бытия в мире и самого себя. Они позволяют особым, обеспечиваемым именно религией, образом «разрешить» противоречия и конфликты, с которыми каждый человек неизбежно сталкивается в своей жизни. Тем самым религия выполняет компенсаторную функцию. Она позволяет человеку выйти за пределы собственной ограниченности и ограничений, налагаемых природой и обществом, преодолеть чувство неудовлетворенности, разочарования и собственного несовершенства. Она примиряет человека с самим собой с учетом особенностей его ума и мышления.

На вопрос, почему возник монотеизм, Хаксли отвечал, что любой бог – всего лишь творение самого человека: «Бог, равно как боги, ангелы, демоны, духи и другая духовная мелкая сошка, есть человеческий продукт, возникающий неизбежно из определенного вида невежества и определенной степени беспомощности человека по отношению к окружаюшей его среде».

Естественно и закономерно возникает вопрос: на каком же этапе своей эволюции религия находится теперь? Хаксли был убежден, что религия уже выполнила свою историческую роль. В то же время он хорошо понимал, что она еще востребована и, более того, необходимость в ней и ее всевластие еще могут вернуться.

Научный анализ эволюции религии по Хаксли показывает не только ее историческую ограниченность и самоисчерпание, но ясно и неопровержимо демонстрирует, что на современном этапе религия находится в глубочайшем кризисе — для Хаксли этот факт был несомненен. Вопрос для него заключался в другом: «Может ли научный подход пролить какой-либо свет на текущий кризис религии и на его возможное будущее разрешение?».

Чтобы ответить на этот вопрос, нужно было понять и объяснить, в чем заключается кризис, каковы причины, его породившие, и тенденции его развития. Согласно Хаксли прежде всего необходимо осознать и признать то, что концепция или идея бога потеряла свою полезность. В течение долгого периода развития западной цивилизации «боги были необходимой выдумкой, полезной гипотезой, помогающей жить. Но боги необходимы или полезны только на определенной стадии эволюции... Прогресс естествознания, логики и психологии привел нас к стадии, на которой Бог больше не является полезной гипотезой».

Наука представляет собой более эффективный и мощный инструмент, чем религия, и надлежащее владение этим инструментом делает человека настолько сильным, знающим и умеющим, что Бог уже оказывается ненужным: «Естествознание вытеснило Бога на самые задворки, пока его функция как правителя и диктатора не исчезла и он не стал просто первопричиной или неопределенным общим принципом». В итоге, власть и существование бога приобретают призрачный и даже фантасмагорический характер: «Слабый след Бога, наполовину метафизический и наполовину магический, все еще нависает над нашим миром подобно улыбке космического Чеширского кота. Но рост психологического знания сотрет даже его из вселенной».

Критика религии была для Хаксли не самоцелью, а частью общей критики западного общества, находившегося в глубоком кризисе в канун Второй мировой войны. Об этом прямо и недвусмысленно заявил ученый в предисловии к сборнику своих очерков «Уникальность человека». Он не только не побоялся честно взглянуть на то, что происходило вокруг, но и попытался найти выход из кризиса, в котором оказался западный мир. Хаксли понял сам и посчитал своим гражданским долгом сообщить другим тот вывод, к которому он пришел как ученый и гражданин не только своей страны, но и всего мира: «Если цивилизация воссоздаст себя после войны, она сможет сделать это только на основе того, что, за неимением лучшего слова, мы обязаны назвать социальным мировоззрением»

«Новая вера должна быть социальной верой, основанной на концепции общества как органического целого, в котором права и обязанности тщательно сбалансированы, так же как они автоматически сбалансированы в тканях тела животного. Экономические ценности должны потерять свое превосходство и стать подчиненными ценностям социальным». Он снова и снова подчеркивал социальный характер предстоящей трансформации западного общества, элементы которой, на его взгляд, уже наметились: «Наиболее жизненная задача настоящей эпохи – сформулировать социальную основу цивилизации, развенчать экономические идеалы и заменить их человеческими».

Позиция Хаксли была, как написали бы теперь, комплексной, полидисциплинарной и предельно ясной и точной: специалист, профессионал должен быть в то же время человеком, гуманистом, и, наоборот, гуманист должен быть профессионалом. Этот баланс между профессионализмом и человечностью должен быть уравновешенным, стабильным и гармоничным. Ученый не претендовал на исчерпывающее видение проблемы, но считал необходимым сделать то, что должно быть им сделано как ученым и человеком. Однако, в этой гармонии – и это очень характерно для Хаксли, – приоритет остается за человечностью, за гуманизмом, а наука является лишь инструментом для достижения, сохранения и развития этой человечности.

Кризис религии имеет, по Хаксли, ряд следствий. В частности, затянувшаяся кончина идеи бога предполагает новое место человека в мире и его новое предназначение: «Она означает, что человек берет на себя ту ответственность, которую он прежде возлагал на Бога». В чем же состоит это новое место человека в мире и его новое предназначение, требующее от него принципиально новой, а не просто большей, ответственности? В чем заключается эта ответственность, которую человек должен теперь принять? По Хаксли, она двояка: ответственность за свое собственное невежество и ответственность за свою судьбу, вытекающая из необходимости принимать решения и предпринимать действия, основанные на знании: «Многое из того, что теистические религии оставляли божественному правлению, остается вне наших рук. Но наше знание дает нам власть управлять своей судьбой и судьбой планеты, которую мы населяем, в пределах широких границ». Отныне, и это, по Хаскли, самое важное, человек ответственен не только за свое собственное настоящее и за будущее, но и за настоящее и будущее всех живых существ.

Кроме новой ответственности, ложащейся на человека, кризис религии имел следствием кризис основывавшихся на ней или связанных с ней систем, институтов и практик. И прежде всего нравственности: «Крах сверхъестественной теологии сопровождался крахом прежде всего сверхестественных моральных санкций, а затем и любого абсолютного базиса морали».

Чем же и как именно, по мнению ученого, наука может помочь преодолению кризиса религии и, фактически, кризису западного общества? В пределах своей компетенции наука призвана дать ответ на вопрос о причинах кризиса религии и о посткризисном периоде ее эволюции. Она показывает, что кризис необратим и будет углубляться как следствие роста научного знания и обретения человеком все большей власти над внешним окружением, если только наука и технология не исчезнут при наступлении нового Средневековья.

Хаксли занимал позицию, прямо противоположную подходу адептов «свободного рынка» и «открытого общества» Ф. Хайека и К. Поппера, которые выступали против социального контроля, неизбежно ведущего якобы к тоталитаризму. Хаксли видел эту сторону проблемы, но исходил из того, что вовсе не всякий контроль ведет к тоталитаризму. Написав специальную книгу, посвященную «феномену» Т.Д. Лысенко, он подчеркивал, что та же проблема стоит перед западным обществом и будет стоять перед любым обществом в будущем – проблема контроля за наукой со стороны общества. Поэтому человек не просто может, но обязан заниматься социальной инженерией, если воспользоваться терминологией К. Поппера. Причина, по которой человек должен заниматься социальным контролем, проста – его судьба отныне только в его собственных руках. Ему больше не за кого прятаться.

Каким образом должна прозойти трансформация общества и «кристаллизуется ли религиозный порыв снова в определенную религиозную систему с ее собственной организацией или найдет свой выход в пределах других организаций, никто не знает», но все же наука может указать ориентиры для решений и действия и дать инструменты реализации принятых проектов. Этот процесс совершенствования человека и общества «будет медленным и сопровождаемым большим насилием и страданием».

Но традиционная религия снова может временно взять верх над новыми, социализированными религиями, так как она, с ее универсальным единобожием, будет в ближайшем будущем иметь реальное преимущество перед социализированной религией, которая в течение некоторого времени будет неизбежно связана с национальными государствами. В то же время, по Хаксли, возможен и прямо противоположный вариант, когда универсальный гуманизм и, вероятно, коммунизм станут конкурентами старых религиозных систем.

В ближайшем будущем наука даст знание и контроль в сфере, которая ранее всецело принадлежала религии – сфере социальной, экономической и психологической среды человека. Однако, по мнению Хаксли, эта трансформация может привести к некоей кооперации, сотрудничеству между наукой и религией, отношение между религией и наукой постепенно перестанет быть одним из конфликтов, и станет одним из видов сотрудничества. К науке будут обращаться за рекомендациями о том, какие выражения религиозного порыва являются интеллектуально допустимыми и социально желательными, если этот порыв состоит в том, чтобы быть должным образом объединенным с другими человеческими действиями и использоваться для направления колесницы судьбы человека по пути прогресса».

Один из корней религии по мнению Хаксли – потребность человека в осознании смысла жизни. Если религия исчерпала себя и не может дать человеку устраивающий его ответ о смысле жизни, то кто или что даст этот ответ? По Хаксли, человек должен это сделать сам и таким ответом является новый, научный или эволюционный гуманизм.

Этот гуманизм должен быть действительно новым и практичным, что совсем непросто. Он призван учесть разнообразие человеческой природы, воздерживаться от соблазна собственного превосходства, для чего требуется сочетание альтруизма и терпимости, извлечь уроки из прошлых форм религиозного и секулярного гуманизма. Его суть на первый взгляд проста, понятна и, казалось бы, так же стара, как сам человек, но в свете знания об эволюции новый гуманизм позволяет увидеть «неограниченную возможность человеческого совершенствования».

Как бы возражая на доводы своих потенциальных оппонентов, Хаксли отмечал, что у этого нового гуманизма в отличие от старого есть достаточно оснований для того, чтобы быть реалистичным, практическим гуманизмом, а не благими пожеланиями и утопией. Первое из этих оснований он видел в том, что человек стал человеком в результате собственной эволюции и его дальнейшая эволюция есть продолжение предыдушей. Если эволюционный гуманизм не может дать уверенности установленной догмы, он может, по крайней мере, дать уверенность направления и цели. Альтруистические силы человеческой природы не должны ограничиваться только добрыми делами. Они могут использоваться для более масштабной задачи — продвижения человечества по восходящему эволюционному пути.

Хаксли отчетливо видел трудности, которые стоят на пути нового гуманизма. В отличие от религии и от предлагавшегося ею набора четких и понятных для всех ценностей, норм и правил, новый гуманизм таких инструкций не дает и в принципе дать не может. Но есть один четкий, понятный и однозначный ориентир – человек есть цель, но не средство.

Признавал Хаксли и другие проблемы на пути распространения нового гуманизма. Cамая, может быть, значительная из них – недостаточность одной только идеи гуманизма. Убеждения в ценности гуманизма должны вырастать из практики, через деятельность. Наконец, Хаксли признавал, что для большинства людей гуманистические идеи еще неактуальны и кажутся им пустыми мечтаниями, поскольку люди вынуждены просто бороться за существование: «Вплоть до настоящего времени, большинство энергии человеческой расы было посвящено биологическим потребностям индивидуального и расового выживания».

Хаксли был реалистом или, во всяком случае, пытался быть им. Поэтому практическую задачу научного гуманизма он видел в том, чтобы «развить организации, которые должны удовлетворить потребность в корпоративном действии и лояльности», в самопожертвовании и в интеллектуальных устремлениях, хотя и признавал наличие определенных трудностей.

Понимая их сложность, Хаксли думал, что они преодолимы с помощью науки при определенных условиях. Первым, если не самым главным условием, по мнению ученого, является признание всем обществом, а не отдельными индивидами, важности гуманизма и гуманистической трансформации социума. Хаксли признавал, что на многие, сопряженные с гуманизмом вопросы, еще нет ответов. Но их нет потому, что наука до сих пор не была соединена с гуманизмом, с задачей общего эволюционного прогресса человека.

Именно гуманизм, основанный на науке, в том числе на эволюционной теории, заменяет религию, дает человеку новую перспективу и новый, «эволюционный» смысл жизни. Иначе говоря, только новый союз или синтез гуманизма и науки способен указать истинное и благородное предназначение человека. Оно состоит в том, что человек «вольно или невольно занят в гигантском эволюционном эксперименте, посредством которого жизнь может достигнуть новых уровней достижения и опыта. Без безличного руководства и эффективного контроля, обеспеченного наукой, цивилизация будет или застаиваться, или разрушаться, и человеческая природа не может достичь прогресса в понимании его возможной эволюционной судьбы».

В книгу «Уникальность человека», вошел небольшой очерк «Жизнь может быть стоящим житием». Он построен в виде ответов на вопросы о том, во что верит и во что не верит его автор. Эти ответы достаточно полно характеризуют эволюционый гуманизм Дж. С. Хаксли и его убеждения в целом, квинтэссенцией которых является мысль, вынесенная в название очерка. Оптимизм Хаксли основывался на том, что он смело и твердо смотрел в глаза горькой «правде жизни». Этот оптимизм - не предустановленный. Счастье не гарантировано никем, но, тем не менее, человек может жить осмысленно и счастливо.

Если Бога и спасения нет, что же в остатке? В том-то и дело, настаивает Хаксли, что много чего в остатке. По сути вся человеческая жизнь может быть полна счастья, ценности, смысла и предназначения, без веры в Бога или веры в бессмертие. Понятно, соглашается Хаксли, и атеисты не без изъяна, и они не идеал, но их жизни не меньше, если не больше полны смысла и счастья: «Конечно, неверующие часто были виновны в эгоистичных или злых действиях; но и верующие тоже. И в любом случае не это фундаментальный пункт. Дело в том, что без этих верований мужчины и женщины могут все же обладать главной движущей силой полной и целеустремленной жизни, со столь же сильным смыслом, какое может иметь существование самых набожных верующих». И, что очень важно, возможностей для такой жизни сегодня больше, чем вчера, и причина тому – наука, которая освободила человека от прежней зависимости от природы и собственного непонимания.

Кроме того, наука дала не просто знание, но перспективы, обрисовала не только географическое, но и историческое пространство, она поменяла смысловой знак на дороге жизни, распахнула окно в бесконечную, эволюционирующую вселенную, частью которой, причем главной, центральной, обнаружил себя человек. Новый взгляд человека на самого себя и мир, основанный на науке, дает, по Хаксли, человеку новую, настоящую надежду. В частности, с его точки зрения, новая история больше всего была основанием для надежды. В человеке эволюция приобрела свое зеркало и своего управляющего.

Нужна ли при этом вера и какая? Нужна, но вера человека в самого себя, в свои силы и способности, в потенциал той эволюции, частью которой он является. То есть вера в «земную жизнь», а не в небесную.

Соответственно, среди «категорических императивов», диктуемых эволюционым гуманизмом, одним из первых постулируется возможность и одновременно долг человека – его собственное процветание. А поскольку наука и знание являются инструментами достижения этой цели, то развитие науки – задача любого цивилизованного общества. При этом достижения науки и знания должны быть достоянием всех членов общества, всего человечества.

Но «эволюционный гуманизм» Хаксли так и не стал новой религией. Более того, в некоторых странах, в том числе и в России, наблюдается некий всплеск или «возрождение» религии. Означает ли это, что Хаксли ошибся в своем анализе? Вовсе нет. Скорее наоборот, происшедшее и происходящее в настоящее время подтверждают правильность его подхода в целом, но в то же время свидетельствуют о некоторой его ограниченности и относительности. Так в чем же был прав и в чем ошибся ученый, анализируя состояние и перспективы религии?

Он оказался прав в главном – религия есть продукт эволюции человека, и она действительно переживала глубокий кризис в XX в., особенно в первой его половине. Этот кризис был ею частично преодолен, и она даже как бы приобрела «второе дыхание». Религия и ее институты оказались способны адаптироваться к переменам, смогли извлечь из этого кризиса определенные уроки. В частности, церковь пошла на определенный компромисс с наукой, заявив о взаимодополнительности и полезности науки и религии в описании мира и человека. Но, как это ни парадоксально, религия и церковь находятся по-прежнему в кризисе. Кризис, переживаемый религией в настоящее время, является порождением и проявлением более глубокого кризиса западной цивилизации.

Этот кризис так же не закончился, ибо не устранены причины, его породившие и каждодневно его порождающие. В конце XX и начале XXI в. человек вновь оказался винтиком в экономическом механизме. Крах «реального социализма» открыл дорогу к неолиберальному реваншу в глобальном масштабе. Социальное государство или так называемое «государство всеобщего благоденствия» было принесено в жертву апологетам свободного рынка и частной собственности, ее «естественности» и «неприкосновенности». Прямым результатом политики демонтажа социального государства и социального общества по всему миру стал лишь по видимости экономический, но на самом деле всеохватывающий кризис, разразившейся в конце первого десятилетия XXI в. Поскольку меры, предпринятые «правящами элитами» разных стран, представляют лишь косметический ремонт общественного механизма, а не его замену на социальную экономику, ориентированную на человека (о необходимости которой писал ученый), кризис будет углубляться и воспроизводиться глобально, охватив все человечество. Религия уже в XX в., по Хаксли, висела над миром как улыбка Чеширского кота. В том же XX в. «призрак коммунизма» тоже повис над миром и, более того, прорвался в него как реальность. В начале XXI в. Чеширский кот заулыбался шире, возможно, это означает, что и «призрак коммунизма» вновь стал бродить, но не только по Европе, а по всему миру.

Дж. С. Хаксли сравнил современного ему человека (человечество) с Прометеем, который сам себя приковал к скале и который должен вновь добыть огонь, чтобы продолжилась его эволюция. Можно спорить, насколько верен этот прогноз, приводя различные факты и аргументы. Однако прав ли был Хаксли в своем сравнении, узнают те, кто окажется участником либо установления нового «средневековья», либо нового укрощения огня человеком. Остается признать, что Дж. С. Хаксли был истинно верующим человеком, ибо он верил в жизнь, в эволюцию, посредством которой эта жизнь осуществляется, и более всего верил в человека и его новое предназначение.

Михаил Конашев