http://news.werd.ru/index.php?newsid=30696

В последнем интервью незадолго до смерти академик Виталий Гинзбург говорил с обозревателем "Известий" Сергеем Лесковым о судьбах российской науки, о ее взлетах и падениях, о роли науки и интеллигенции в российском обществе и государстве.

вопрос: В царские времена и в не менее сложную сталинскую эпоху академиков в России было вдесятеро меньше, чем сейчас. Как вы относитесь к девальвации звания академика?

ответ: Цицерон говорил, что главный грех в старости - это лень и безделье. Меня возмущают апатия и равнодушие, которые я замечаю почти на каждом шагу. В том числе в работе академии, в которой я состою с 1953 года. Я самый старый по стажу член академии, и за полвека я понял, что единственное, что всех по-настоящему волнует, - избрание в академики. В нашей больнице даже специальные койки оставляли для тех, кто не прошел в академики. А когда выборов нет, никто ни за что браться не хочет. Директор любого института обязательно хочет стать академиком, но ведь он не всегда ученый, а менеджер. Многие влиятельные люди добиваются избрания в академию. Почему бы и нет, ведь они не глупее академиков.

в: Вы сказали "менеджер". Сейчас говорят, что самым эффективным менеджером был Сталин. Он назначил президентом Академии наук и директором Физического института РАН Сергея Вавилова, хотя его брат погиб в тюрьме. Солженицын нелестно отозвался о Вавилове, который "лизал сапоги Сталину". Вы последний, кто хорошо его знал...

о: Опасно было отказать Сталину. Должен сообщить, что я лично Сталина ненавижу, день его смерти - главный праздник в нашей семье, но кое-что в кадрах он понимал. В 1945 году среди кандидатов в президенты Академии наук значились прокурор Вышинский и другие говнюки еще хуже. Сталин выбрал Сергея Вавилова. Сегодня мне за 90 - хороший Вавилов был президент, и лучшего я не видел.

Что касается "Архипелага", то я написал Александру Исаевичу, что он неправильно говорит о Вавилове. Солженицын позвонил, поблагодарил и сказал, что в новом издании учтет мои замечания.

в: Самым знаменитым ученым ФИАНа был создатель водородной бомбы Андрей Сахаров, который переквалифицировался в правозащитника и лишился всех регалий. Вы были его начальником...

о: Во избежание недомолвок должен сказать, что я был членом партии. Вступил в партию в 1942 году, когда немцы окружили Сталинград. Моя будущая жена, дочь "врага народа", была осуждена. Порочащая связь - и от атомного проекта меня отшили. Идею термоядерной бомбы мы высказали вместе с Сахаровым, но на объект меня не пустили, хотя расчеты поручали. Сахарова я попросил лишь не давать на подпись сотрудникам свои политические обращения. Сахаров обещал этого не делать, добавив гордо: "Волк не охотится в своих владениях".

За годы ссылки мы в целости сохраняли за ним кабинет. Когда Горбачев разрешил Сахарову вернуться в Москву, первым местом, куда он в тот же день приехал, был ФИАН. На первых выборах народных депутатов в Верховный Совет СССР из ФИАНа попали сразу двое - я и Сахаров.

в: Вместе с Капицей, Харитоном, Зельдовичем и Канторовичем вы независимо друг от друга, но всего впятером на всю академию отказались подписать письмо, осуждающее Сахарова за его политическую деятельность. Почему вы не подписали письмо?

о: Потому что это было гнусное письмо. Я пошел на некоторый риск, но расстрелять меня в те годы уже не могли. В результате мне не дали какой-то полагавшийся орден. Но разве я не могу ради своих убеждений пожертвовать орденом?

в: Вы - ученый с мировым именем. Не появлялось соблазна уехать на Запад, как нобелевский лауреат Алексей Абрикосов или молодой Андрей Линде, который работал у вас, а теперь стал одним из самых ярких профессоров в Стэнфорде?

о: Я не избалован советской властью, но уехать никогда не хотел. Хотя меня 30 лет за границу не выпускали. И никто из близких мне коллег на Запад не уехал.

в: Начался глобальный кризис. Как вы оцениваете перспективы российской науки?

о: Верхи осознали важность науки для государства. В 2006 году я написал письмо Путину с просьбой создать лабораторию сверхпроводимости. Положительный ответ был получен быстро, но три года длилась бюрократическая волокита. Чиновники в России любую идею загонят в гроб. Вот четыре условия, которые необходимы для нормальной научной работы: зарплата, оборудование, жилье, быстрота. Если удастся выйти из кризиса, то, уверен, начнем догонять западную науку. Мозги в России хорошие, научные школы имеют богатые традиции.

в: Вы вели знаменитый на весь мир семинар по теоретической физике. Но недавно вы закрыли его, хотя вас отговаривали. Почему?

о: Одна из знаменитых "старух" Малого театра задумала писать мемуары и обратилась к Вере Пашенной: "Я кое-что подзабыла, не поможете мне?" Пашенная ответила, что с удовольствием поможет. И мемуаристка вопрошает: "Так вот, Верочка, вы не помните, жила я с Сумбатовым-Южиным или не жила?" Я не хотел дожидаться того момента, когда не смогу приходить на свой семинар на своих ногах.

в: Мир и Россию охватила новая научная лихорадка - нанотехнологии. Ваше мнение?

о: Я не против нанотехнологий, они сулят гигантский прорыв. Но еще ничего не достигнув, в академии выделили новые места для академиков по нанотехнологиям. Мне это не нравится. Надеюсь, "Роснано" сумеет правильно повернуть дело. Чубайс был у меня дома, он отличный организатор, хотя в политике мы расходимся.

Конечно, научные исследования не связаны с экономическим кризисом, который слишком мелок для науки. Наука - вот настоящая жизнь! Я в жизни не видел ни одной акции, но ничего от этого не потерял и плевать на них хотел!

Уверен, что будущее человечества и России определяется наукой. За 400 лет со времен Галилея, первого в современном понимании ученого, в мире произошли невероятные изменения. Наука формирует мир в большей степени, чем любая другая область. Политикам необходимо это понять и поддерживать науку щедро и разумно.