http://www.spbvedomosti.ru/print.htm?id=10260664@SV_Articles

С марта 2010 года в 12 тысячах российских школ в порядке эксперимента будет введен курс «Духовно-нравственное воспитание». Как пояснил министр образования и науки Андрей Фурсенко, ученик обязательно должен выбрать: либо основы одной из четырех так называемых традиционных религий (православие, ислам, буддизм, иудаизм), либо историю мировых религий, либо светскую этику.

Деликатная сфера, «личное», станет более общественным: классы поделятся на тех, кто (вернее, чьи родители) верит в то или это и кто не верит вовсе.

История с религией
Эксперимент охватит 20% всех российских школ в 18 регионах, представляющих все федеральные округа. Четверть миллиона школьников. Курс займет последнюю четверть в четвертом классе и первую в пятом. Уроки, вероятно, дважды в неделю. Экзамены – как по любому другому предмету.

До старта – несколько месяцев; за это время нужно подготовить более 40 тысяч учителей, на это уйдут сотни миллионов рублей. Стандартов преподавания пока нет; определенности с учебниками – тоже.

Петербург и Москва в число «экспериментаторов» не вошли. Но предполагается, что с 2012 года предмет будет введен во всех российских школах. Президент Медведев сказал: «Как пойдет».

...Заявление главы государства о том, что он готов учесть интересы конфессий, смутило многих – но не тех, кто годами следил за процессом. Те, кто следил (например, религиоведы), отметили: эпохальная речь главы государства 21 июля в Барвихе составлена ювелирно – президент упомянул православие, ислам, буддизм, иудаизм; наверняка не случайно умолчал о католицизме и протестантизме (последователей этих направлений в России менее 1%); назвал почти табуированное прежде слово «атеисты» – дескать, их права тоже надо учитывать.

Речь президента – итог десятилетних дискуссий, которые, начавшись с вопроса «можно ли вообще впускать религию в светское образование», довольно быстро перекочевали в плоскость «каким образом это все будет происходить».

Рассуждать, чья взяла – сторонников или противников предмета, – сложно. Обе стороны далеко отошли от начальных позиций.

Обращение в 1999 году патриарха Алексия II «Всем епархиальным преосвященным» (с чего все и началось) гласило, что федеральный закон «О свободе совести и о религиозных объединениях» «предусматривает возможность обучения религии детей в помещениях государственных (муниципальных) образовательных учреждений», а поскольку туда в последнее время «активно стремятся проникнуть представители деструктивных сект», нужно организовывать в школах православное просвещение. Имелось в виду – во всех школах вне зависимости от этнического и конфессионального состава региона. Преподавать должны были священнослужители.

В свою очередь представители образования изначально стояли на том, что отдельный «религиозный» предмет в школе недопустим: «религиозное» как компонент культуры вполне возможно давать через литературу и историю.

И все это время шли семинары с учителями, организованные Минобразования, согласительные советы, конференции.

Президент подытожил: отдельному предмету – быть; но учтут кроме православия и другие вероисповедания; преподаватели будут светские; ученик (его родители) сможет выбирать.

Речь нынешнего патриарха Кирилла была тоже чрезвычайно аккуратна: «Тогда (во времена Российской империи. – А. Д.) все учили Закон Божий, а потом шли спиливать кресты. В результате выбора будут покрыты все озабоченности. Правильно, что все эти дисциплины будут преподавать светские педагоги, так ни один закон не подвергается деформации...».

Между двумя вехами – обращением патриарха Алексия II и речью президента Медведева – было многое: забавные примеры невежества (Госдума, было дело, готовила документ, в котором как традиционные религии России перечислялись через запятую «православие, христианство, ислам...»; было возмущение нижегородских мусульман местным учебником «История религий», где об исламе говорилось в разделе «секты»; был суд из-за учебника по православной культуре Аллы Бородиной (обвинение в разжигании межнациональной розни). И так далее.

– Решение президента – результат компромисса, – считает зав. кафедрой философии религии и религиоведения СПбГУ, член президентского совета по взаимодействию с религиозными организациями профессор Марианна Шахнович. – Компромисс этот тяжелый, но, видимо, в нынешних условиях наиболее приемлемый.

По страсбургскому счету
Не надо думать, что в своем стремлении отдать богу кесарево Россия рванула куда-то не туда. Не туда, куда идет цивилизованная Европа. В цивилизованной Европе с недавних пор происходят удивительные вещи.

– В Европе идут очень сложные и неоднозначные процессы, – говорит Марианна Шахнович (Марианна Михайловна к тому же эксперт Совета Европы). – Глобализация, миграция, рост мусульманского населения...

В 2007 году в Сан-Марино принята декларация Совета Европы по религиозному измерению межкультурного диалога. В апреле 2008 года в Страсбурге проходит встреча, какой раньше никогда не было: светские деятели вместе с представителями различных религиозных организаций обсуждают вопрос о месте религий в средней школе. На встрече присутствовали и представители России, в том числе и РПЦ.

Годом раньше начинается разработка «Толедских руководящих принципов по обучению вопросам религии и убеждений в государственных школах». Испанский город Толедо был избран как исторический символ пересечения культур и религий в Европе: иудаизма, христианства и ислама. Один из разработчиков, профессор Миланского университета Сильвио Феррари, поясняет, зачем это нужно: из-за мощных миграций произошел «неожиданно резкий рост плюрализма в области культуры и религии», «люди других религий и культур воспринимаются как «другие», «чужие», что приводит к межрелигиозному напряжению». Так что, разумеет профессор, теперь обучение религии – дело не только религиозных общин, но и государства. В числе толедских принципов – научные принципы преподавания, уважение к правам человека, обязательная приверженность преподавателей идее религиозной свободы.

Комиссар Совета Европы по правам человека Альваро Хиль Роблес, приехав в Россию, отдельно поясняет: речь идет об изучении религий, а не обучении религиям.

В европейских странах, и в России в том числе, презентуется так называемая Белая книга по межкультурному диалогу – «Живем вместе как равные» (принятая Советом Европы); в книге говорится, что в государственных школах религия должна преподаваться как светское знание.

В июне этого года в Страсбурге на второй встрече Совета Европы по религиозному измерению межкультурного диалога в образовании выступает представитель Московского патриархата игумен Филарет (Булеков). И говорит: растущее присутствие в Западной Европе иммигрантов-мусульман «привело к усилению в европейских обществах различных фобий». И не только привычных – исламофобии, например; «стала все больше проявляться христианофобия». Этот вид боязни игумен охарактеризовал как нечто принципиально особенное: если невозможно представить себе, чтобы исламская цивилизация породила внутри себя отвержение исламских традиций, то «христианофобию породила сама христианская цивилизация».

У всех на слуху запрет носить во французских школах хиджаб; но обычно забывают сказать, что в школах запрещены были и атрибуты других религий – тот же крест, если он был слишком демонстративный. Все по-честному: запрещая другим, запретили и себе. Но представитель Московского патриархата назвал христианофобию «раковой опухолью, грозящей нашей европейской цивилизации смертельными последствиями».

К слову, ту решимость французских властей неоднозначно оценили даже сторонники светского образования: запрет ходить в школу в платках привел к тому, что девочки перестали ходить в светскую школу вообще и стали уже точно «чужими».

Как пойдет?
Итак, мы идем – формально – европейским путем. И – формально – не нарушаем Конституцию (ст. 29 – «Никто не может быть принужден к выражению своих мнений и убеждений или отказу от них»): не желаете называть свое вероисповедание – пожалуйста, ступайте на историю мировых религий.

Другое дело, выражаясь словами президента Медведева, «как пойдет». Как будет претворяться в жизнь.

То, что Петербург не вошел в эксперимент, с одной стороны, хорошо: будет время поучиться на чужом опыте; с другой – в Москве и Петербурге с их этноконфессиональной пестротой эксперимент шел бы сложнее, зато показательнее; к тому же именно в этих научных центрах – наиболее квалифицированные специалисты. У которых уже есть вопросы.

– Первое: почему только четыре религии? – спрашивает Марианна Шахнович. – И даже если брать эти четыре: что понимать под православием? А старообрядцы, они же тоже православные? Как быть с мусульманами: в Петербурге традиционно живут татары, то есть сунниты; но в результате миграции приехали много азербайджанцев – они шииты. Какой преподавать иудаизм: хасидский или не хасидский? Буддизм – тоже разный... А традиционные верования, скажем, сибирских народов?..

Если понимать под «традиционной религией» религию большинства, значит, всех прочих верующих отправят на историю мировых религий или на основы светской этики: трудно себе представить, что в провинциальных школах смогут организовать преподавание основ хотя бы двух или трех «традиционных» религий. Впрочем, уже сейчас многие православные родители намерены отправлять детей на историю мировых религий – дабы православие ребенку «не преподавал абы кто».

– Второе, – продолжает Марианна Шахнович. – Очень плохо, что мы делим детей по этноконфессиональному признаку. Это не способствует объединению многонационального общества, страны, имеющей федеративное устройство. Мы с коллегами ездили по регионам, проводили семинары. Были в Карелии после Кондопоги, были на Северном Кавказе. И чем взрывоопаснее регион, тем больше там понимания того, что нужно вводить курс про все религии – историю мировых религий. Если регион этнически более-менее однороден – население хочет в качестве школьного предмета или мусульманскую культуру, или основы православия, или основы буддийской культуры. Но что там будет с детьми мигрантов? Вместо того чтобы объединять детей, их будут изолировать друг от друга?

– То, что школам дали право выбора, – это вообще самый худший вариант, – неожиданно заявляет председатель правления Санкт-Петербургского союза ученых Лев Боркин (союз неоднократно выступал против «религиозных» предметов в школе). – Россия – страна огромная, сложная, и мы знаем, что обычно происходит «на местах». Уследить за тем, чтобы ничьи права в какой-нибудь школе не нарушались, будет невозможно. Единственно приемлемым вариантом был бы исключительно курс истории мировых религий по государственному стандарту.

Еще один вопрос – к уже существующим учебникам:

– История мировых религий как предмет не должна превращаться в историю церквей: в каком году произошло разделение христианства, когда было Авиньонское пленение, установление патриаршества или переселение из Мекки в Медину и т. д., – говорит Марианна Шахнович. – Детям важно знать другое. Им надо знать то, что в основе всех религий лежат общие основания, связанные с единством человеческого рода, что у всех народов есть обряды и праздники, связанные с жизненным циклом человека, с его трудом, что все религии говорят о добре, но каждая из них считает только свое учение подлинно истинным, на основании чего и возникали конфликты и войны, и потребовались века, чтобы появилось понимание необходимости конфессионального мира, веротерпимости, религиозной свободы, свободы совести. Как раз такого взгляда в учебниках нет.

С предметом «светская этика» – еще сложнее: о чем говорить на этих уроках?

– Наверное, тут можно рассказывать о правах человека, правах ребенка, о справедливости, – предполагает Марианна Шахнович. – О героях. Необязательно о тех, кто совершил подвиг на полях сражений; но и о людях, которые совершали научные открытия, писали книги или просто жили честно тогда, когда это было очень трудно... О матери Марии, например, которая пошла в газовую камеру в Равенсбрюке вместо молодой девушки, о Януше Корчаке, о Мусе Джалиле... Но эти знания нужны всем, а не только неверующим.

Следующий вопрос. Где взять время на этот предмет? То на физическое воспитание вынь да положь третий час в неделю; теперь для духовного воспитания два часа отдай и не греши. Из каких временных резервов наскребут, за счет каких предметов? У некоторых есть опасение: уж не за счет ли естественно-научных?

– Понятно же, что для развития страны нужно поощрять в школе изучение математики, химии, физики, биологии. То есть то, чем было сильно наше образование, – утверждает Лев Боркин. – У нас в школах убирают уроки астрономии, зато вводят ОПК – основы православной культуры. Я так скажу: будет в российской школе слабая химия, физика, биология – будут в стране плохое сельское хозяйство и плохая медицина. Современное образование должно строиться на достижениях современной науки, а не религиозной мифологии. Это важно, так как без высокообразованного населения нельзя стать успешной страной, которая способна выдержать конкуренцию в глобализирующемся мире.

– Как будут согласовываться уроки ОПК у «ортодоксального» учителя и уроки биологии? – размышляет Михаил Конашев, зам. директора Санкт-Петербургского филиала Института истории естествознания и техники им. С.И. Вавилова РАН. – Точно так же, как в советское время совмещалось несовместимое: на уроках говорили про светлое будущее, а жизнь показывала совсем другое. Кроме того, я вообще не понимаю, что такое «основы православной культуры». Это все равно что преподавать марксизм, называя его «основами марксистской культуры».

– Есть просто два вида мировоззрения: религиозное, основанное на вере, и научное, которое основывается на естественно-научных достижениях, – говорит Марианна Шахнович. – Сейчас мы преподаем в школе естествознание, но хотим сверху на материалистическую картину мира «надеть» религиозную этику, считая, что возможен союз религии и науки. Со мной могут спорить мои коллеги, но я думаю, что этот союз в так называемых предельных вопросах невозможен. Получается новый вариант средневековой теории «двойственной истины» в одной детской голове. Эта теория для XII века была верхом свободомыслия, но в начале XXI столетия – это сомнительно...

Очередной вопрос: кто именно будет преподавать? Учительский корпус – очень разнообразный; школы – разные; институты повышения квалификации – разные. Нередко священнослужители более терпимы к иноверцам, чем светские, но воцерковленные педагоги.

Марианна Шахнович считает, что учителям будет недостаточно лишь подготовки в области истории мировых религий и основ религиозной культуры. Их необходимо готовить и в области межкультурного диалога. Это отдельное направление, со своими приемами, методиками. Кафедры педагогики межкультурного диалога открываются в вузах по всей Европе. А в России их нет вообще. Год назад открылась лишь магистерская программа – в СПбГУ, в Смольном институте свободных наук и искусств; на нее был, кстати, очень большой конкурс.

Кто из вас без греха?
Сложно – не значит невозможно. Щекотливостями чреваты и привычные школьные предметы, так что и раньше приходилось придумывать разные педагогические приемы – «как преподавать, чтобы не обидеть»: как рассказывать о войнах на Кавказе в чеченских школах? Как говорить о татаро-монгольском иге, если у тебя четверть класса – татары?

В европейской педагогике разработаны принципы эмпатии (сопереживания, способности встать на точку зрения другого) и мультиперспективности. Допустим, крестовый поход: с точки зрения рыцаря, монаха, арабского воина. Но подчас наши священнослужители против таких методик: дескать, христианина может расстроить прием «почувствуй себя хасидом».

– Все разговоры о том, что «мы такие чистые, пушистые, лишь печемся о том, как спасти души», – это, конечно, лукавство, – считает Михаил Конашев. – Церковь ведь тоже хочет хорошо жить, хорошо кормиться, в том числе за счет государства, и людям церкви ничто человеческое не чуждо. Любая конфессия стремится к тому, чтобы ее веру, ее взгляды, ее идеологию, наконец, разделяли как можно больше людей. Это совсем как в природе: каждый вид не только пытается выжить и тем самым, так сказать, обеспечить свое «благосостояние», но и по возможности занять доминирующее положение. Более того, согласно закону Гаузе, два вида, имеющих один и тот же источник питания, не могут долгое время существовать совместно. Рано или поздно один вид вытеснит другой. А ведь все идеологии, включая религиозные, существуют за счет одного источника – душ людей...

Даже если принимать все благие намерения на веру, все равно напрашивается предположение: государство и церковь (церкви) о чем-то договорились, а общество – относительно пунктов этой договоренности – в известность не поставили. Потому что не ясно, как на тех же уроках православной культуры, считая, что истинная вера только у тебя, соглашаться с наличием еще каких-то других вер или истин.

– Мне кажется, в данном случае принцип толерантности не разрушает право на абсолютную истину, – говорит Марианна Шахнович. – Он подразумевает: «я имею свою веру, ты – свою, и я тебя уважаю и уважаю твое право ее иметь». Главы конфессий так и обращаются друг к другу – очень уважительно. И у руководителей конфессий, и у президента есть понимание, что вводить «духовно-нравственный» курс в школе надо очень аккуратно. Никто не хочет сделать плохо, никто не ставит себе целью взорвать Россию изнутри таким вот способом. Но если будут допущены ошибки – это возможно. В том, что касается здоровья человека – как физического, так и духовного, – главный принцип остается «не навреди». Поэтому вопросом должны заниматься профессионалы.

...В Петербурге с осени прошлого года в Государственном музее истории религии стали готовить учителей в области религиоведения. Проект называется «Открытый университет истории религий мира», но это не образовательное учреждение в привычном смысле слова.

– Уже давно велись разговоры о введении в школе некоего предмета, посвященного религиозной проблематике, а пополнить свои знания учителям – в большинстве своем это историки – особенно и негде, – рассказывает зам. директора по научной работе Екатерина Терюкова. – И возникла идея: помимо уже существующего в музее лектория для всех желающих создать лекторий для учителей. Лекции в нем читают не только сотрудники музея; мы привлекаем силы ведущих организаций города, специализирующихся в области религиоведения. Причем это не сухие лекции, в той или иной степени повторяющие текст учебника, занятия ведутся прямо на экспозиции музея. Плюс к этому мы сейчас работаем над созданием специального отдела, который будет называться «Детский музей», где детям будут рассказывать о «начале начал», о том, как в различных религиозных традициях древности представляли устройство мира.

Этот проект музей разработал вместе с кафедрой философии религии и религиоведения философского факультета СПбГУ. В этом году собираются привлечь еще больше сторонних специалистов – возможно, из Педагогического университета имени Герцена.

...Словом, университеты – СПбГУ и МГУ - могут готовить специалистов, тьюторов, которые сами готовили бы учителей. Готовы писать пособия, памятки для родителей, для директоров школ. Готовы внедрять именно знание (не веру; вера – не в их компетенции). И министерство об этой готовности в курсе. Занятно: при всей спешке (или, если угодно, оперативности) во внедрении «знания о религиях» никаких заказов от государства в научные заведения страны не поступало....Политик Сергей Миронов обозначил курс духовно-нравственного воспитания как едва ли не самое толковое, что случилось в нашем образовании после введения ЕГЭ. По его словам, единый гос как бы отменил необходимость глубоко задумываться, а курс духовно-нравственного воспитания эту необходимость как бы создаст. Пассаж слегка обнадеживает: в формате ЕГЭ этот предмет школьники, видимо, сдавать не будут. А то представляете, как выглядели бы экзаменационные вопросы: «Христа распяли? Сожгли на костре? Четвертовали? Поставьте крестик против правильного ответа».

Анастасия Долгошева