http://scientific.ru/trv/7N.pdf

Газета «Троицкий вариант» публикует ответы на свой опрос, посвященный взаимоотношениям религии, науки и образования. Автор этих ответов, который предпочел подписаться инициалами ИА, – кандидат биологических наук, работающий постдоком в Каролинском институте в Стокгольме.

ТрВ: В чем, по Вашему мнению, причина бурной полемики, идущей сейчас как в России, так и в других странах, между представителями Церкви и представителями научной общественности?

ИА: Мне искренне кажется, что идущая полемика сильно преувеличена средствами массовой информации. В некотором смысле мы повторяем путь Запада, где все громкие обезьяньи процессы уже отгремели. Мы же тоже идем в «цивилизацию». Никакая нормальная полемика между наукой и религией невозможна из-за отсутствия каких бы то ни было явных противоречий. Другое дело, что с обеих сторон находятся лица, страдающие нетерпимостью к чужим точкам зрения. Радикальные верующие обвиняют ученых, что человека приравняли к обезьяне, а атеисты вспоминают старый тезис, что религия – это опиум для народа, возникший как инструмент социальной манипуляции, и распространяться этому опиуму они не дадут из идеологических соображений. Вот и вся полемика, которую я вижу. Согласитесь, после того, как вы разняли двух людей, которые били друг друга на улице, предполагать за этим явлением тонкие интеллектуальные противоречия было бы немного глупо. Поэтому одна из главных причин такой полемики – элементарная человеческая неграмотность в области философии и религии либо в области естественных наук. Это порождает кажущиеся противоречия, которых на самом деле нет, если изучить предмет немного глубже.

ТрВ: Считаете ли Вы необходимыми общественные дискуссии на подобные темы, или же споры приносят больше вреда?

ИА: Я считаю общественные дискуссии полезными прежде всего для повышения как богословской, так и естественнонаучной образованности населения. Конечно, если человек убежден, что Бог создал все существующее за 144 астрономических часа, и при этом не знаком с другими переводами Книги Бытия, то он обязательно обнаружит противоречие с существующим научным знанием. С другой стороны, ученые бывают разные, верующие, неверующие, атеисты-позитивисты, можно много разновидностей перечислить. Атеисты-позитивисты являются здесь, пожалуй, самой распространенной категорией и очень склонны переоценивать возможности практической науки, отвергая все остальное. Научное знание базируется на формальной логике и на практической проверяемости теорий, т.е. на их предсказательной силе. Именно поэтому научный подход не способен иметь дело с единичными уникальными объектами или явлениями, особенно если они произошли однажды и уже в прошлом. Нужно признать, что научная картина мира – только часть общей картины мира в восприятии человека. Поэтому вполне возможно и разумно отдавать кесарево кесарю, т.е. рассуждать о науке в рамках научного метода, оставаясь верующим человеком. Дискуссии на подобные темы лучше проводить не в рамках активного спора науки и религии, а в рамках освещения взглядов на те или иные явления под разными углами.

ТрВ: Можно ли во всех этих вопросах достичь какого-то перемирия, найти компромиссное решение, более-менее удовлетворяющее все стороны, или споры неизбежны и какая-либо из сторон всегда будет чувствовать себя ущемленной?

ИА: К сожалению, вопрос о перемирии явно не имеет смысла. Нет настоящего предмета спора, есть передергивания. Поэтому не надо никаких решений. С обеих сторон всегда будут находиться люди, провоцирующие ненужные выпады и взаимную агрессию. Кто-то не любит священство, а кому-то не милы обезьяны. Людям надо в индивидуальном порядке решать проблемы со своими комплексами.

ТрВ: Можно ли провести явную «демаркационную» линию, ограничивающую компетенцию науки (и наоборот, религии) в таких вопросах, как эволюция человека и изучение чудесных (по мнению церкви) явлений и реликвий?

ИА: Не нужно ничего искусственно разграничивать. Наука не отвечает на вопрос «зачем?», она отвечает на вопрос «как?». Вот и все разграничение. Священники не капают в пробирки и не сталкивают частицы на ускорителях, чтобы узнать, на каких китах держится мир – на зеленых или на серых. С их точки зрения, это неважно. С другой стороны, смешно было бы услышать от ученого рассуждение на тему «зачем возникла Солнечная система». Дело в том, что доказать существование Бога невозможно, иначе нарушится свобода воли человека. Смысл и ценность веры заключаются в том, что люди верят без доказательств, иначе это будет уже не вера, а формальное всеобщее знание. Поэтому, с точки зрения верующего, невозможно искать научные доказательства бытия Бога, а атеист, с другой стороны, не сможет найти достойных опровержений. Все снова упрется в свободу интерпретаций – в отношении эволюции человека, сотворения мира или в вопросе о чудесных явлениях. Я, например, эволюционист и готов поверить, что человек произошел от обезьяны. Существует очень много косвенных доказательств в пользу такого происхождения человека. Противоречий с православием я не вижу, поэтому совершенно спокойно продолжаю воспринимать информацию в данном поле. Гораздо важнее положение демаркационной линии между наукой и религией в условиях сложных этических конфликтов; здесь, например, уместно вспомнить клонирование человека, искусственное оплодотворение, аборты, эвтаназию, жестокие эксперименты на животных, особые случаи демографической политики. Но это сейчас уже не очень модная тема для салонных обсуждений, так как не отвечает на 100% на вопросы из серии «Так сотворил или не сотворил?». Хотя обсуждение именно этих вещей я бы счел в обществе наиболее актуальным в наше время как с точки зрения религии, так и с точки зрения науки.

ТрВ: Ваше мнение об идее введения «Основ православной культуры» как нового предмета в российской средней школе?

ИА: Изучение каких-либо основ религии должно преподаваться исключительно как факультатив с добровольным посещением. Если говорить об этом в таком контексте, то данную идею я считаю очень неплохой, так как у многих людей в нашей стране есть проблемы с моралью и этикой, а такие вещи часто закладываются еще со школы. Лучше «Основы православной культуры», чем всепроникающая идеология потребительского капитализма.

ИА