Падение нравов проецируется на науку

Выдержки из интервью, данного Юрию Дризе - http://www.poisknews.ru/?newsid=3220&PHPSESSID=417088aee8cf9ba4fcf412af8ae5503e

Известный социолог науки Роберт Мертон сформулировал основные этические нормы научной деятельности. Объективность - стремись только к открытию научной истины, подтверждая ее фактами. Беспристрастность - вынеси все субъективное за пределы своих исследований. Коммунизм - звучит сегодня для нашего уха несколько неожиданно, а Мертон имел в виду необходимость широкого распространения научного знания. Ученый породил его - теперь оно принадлежит не ему, а всему научному сообществу, даже всему человечеству. И, наконец, организованный скептицизм. Эту норму как нельзя лучше иллюстрирует классическое высказывание Рене Декарта: “Подвергай все сомнению”.

Мертон как социолог науки хорошо понимал: ученые живут не в башне из слоновой кости. Как и всем смертным, ничто человеческое им не чуждо, а потому, в частности, они субъективны, стремятся к славе, к приоритету и т. п. И подчеркивал: сформулированные им нормы - идеальны, в реальной жизни они часто нарушаются.

Есть множество факторов, влияющих на этику науки. Едва ли не главный - взаимовлияние науки и общества. Веками этические проблемы науки рассматривались, как ее внутреннее дело, и не слишком волновали общество. Но после Второй мировой войны они выросли до общечеловеческих. Я имею в виду, прежде всего, создание атомной бомбы. Вот когда наука показала всему миру: этические проблемы ученых не являются их внутренним делом. Тогда же возник вопрос: к любой ли истине должны стремиться ученые? Согласно канонам, сформулированным Мертоном, ответ положительный. А если научные открытия могут нанести вред человечеству? Дилемма эта не решена до сих пор. Одни считают, что дело ученых - производить новое знание, а как его используют - их не касается. Другие убеждены: ученые обязаны предвидеть, как будут использованы их открытия, и нести за это ответственность. Трудно представить, однако, что ученые наложат запрет на свои исследования, опасаясь разрушительного воздействия их результатов на общество.

Прогресс науки, в том числе в опасных для общества направлениях, контролировать практически невозможно. Не следует и выдвигать претензий к ученым: они далеко не всегда предвидят, к чему могут привести их идеи. Классический пример - открытие электричества. Авторы были уверены, что это - игрушка - не более того. А как глубоко ошибались!

С развитием общества к существующим нарушениям научной этики добавляются все новые. Такие, что и не снились предыдущим поколениям ученых. Посмотрите, что творится сегодня: Интернет буквально забит объявлениями - “диссертации под ключ”, “дружественный Ученый совет примет к защите” и т. п.

Я вижу здесь две причины. Во-первых, бедственное положение отечественных ученых в начале 1990-х годов во многом сохраняется и сегодня. Возможно, авторы подобных объявлений не занимались бы этим, если бы заработок их устраивал. Во-вторых, моральное состояние современного российского общества, где налицо повсеместное разрушение морали, распространении псевдорыночной идеологии, согласно которой деньги решают все, и не важно, какими путями они заработаны. А также в псевдолиберальной идеологии: в понимании свободы как разнузданности, безответственности, отсутствии моральных запретов. Да и может ли быть иначе, если действует принцип: “можно все, что не запрещено законом”, по существу, отрицающий всякую мораль. Решение извечной российской дилеммы: “По совести или по закону?” привело к тому, что мы живем не по совести и не по закону, а “по понятиям”.

Конечно, это плачевное положение влияет на происходящее в науке и в сфере образования. Множатся липовые академии, в том числе академии оккультных наук, открываются сомнительные вузы, создаются якобы “независимые” исследовательские центры и институты, среди которых лишь единицы имеют отношение к науке. Взятки в вузах стали притчей во языцех. По подсчетам иностранных специалистов, коррупция в сфере образования составляет у нас примерно полмиллиарда долларов в год. Все это вместе, безусловно, сказывается на отношении студентов к науке. Неудивительно, что на вопрос: хотели бы они стать учеными, ответы хотя и разные, но общее есть: эта перспектива их не вдохновляет.

Наука не престижна, расхожее мнение: заниматься наукой вряд ли стоит, но прибавить к своим титулам ученую степень доктора наук, звание члена академии (лучше всего, конечно, РАН) не помешает. Ведь выступления политика приобретают больший вес, если он, скажем, доктор наук. Парадоксально, но факт: у нас престижно иметь ученые звания, говорить от имени науки... и неуважительно относиться к самой науке. Не быть ученым, но считаться им - довольно распространенная сегодня практика.

Хотя, убежден, наука - возможно, лучшее, что у нас было и есть. Не случайно к ней кто только не примазывается. Выделю несколько разновидностей паразитических наростов на нашей науке: паранауку (она же лженаука, псевдонаука и т. п.), поп-науку, квазинауку... И для того, чтобы радикально улучшить состояние отечественной науки, нужны не только деньги или, скажем, законы, нужно избавить наше общество от лженауки и иже с нею.

Скоро ли изменится ситуация к лучшему? Трудно сказать, ведь дело не в самой науке, а в обществе. Падение нравов неизбежно проецируется и на науку. Ждать, пока общество образумится, и сидеть сложа руки, конечно, тоже нельзя. Например, ВАК пытается бороться с проплаченными защитами. Думаю, наше общество добилось бы решительного перелома, если бы не на словах, а на деле развивало экономику знаний. Тогда ученым было бы выгоднее не писать за кого-то диссертации, а заниматься наукой и наукоемким бизнесом. Возможно, именно поэтому в развитых странах нет такого печального положения, как у нас: там ученые зарабатывают деньги, занимаясь наукой и осуществляя коммерциализацию научного знания. Не случайно, что примерно треть крупных инновационных фирм там создана бывшими учеными.

Андрей Юревич

наверх