Валерий Александрович Кувакин, президент Российского гуманистического общества, выпустил политическое заявление*, которое я буду комментировать. Чтобы избежать возможных недоразумений, сразу же оговорюсь: инициатива Валерия Александровича является, на мой взгляд, очень важной. Именно поэтому я считаю необходимым максимально критично отнестись к тексту заявления: в политическом манифесте важно каждое словосочетание – почти как в юридическом документе. Любая неосторожная оговорка, сделанная ради придания тексту большей эмоциональной силы, может сыграть злую шутку с гуманистическим движением и его лидером. Я прошу Валерия Александровича не обижаться на мой резкий стиль и неожиданные интерпретации: опыт показывает, что критика, исходящая от сторонников (а я считаю себя сторонником РГО), всегда полезна. После этой длинной оговорки, перехожу к комментированию.

В.А. Кувакин: Настоящим открытым письмом я выношу на обсуждение членов РГО, читателей и общественности вопрос о проведении летом 2007 года ПЕРВОГО РОССИЙСКОГО ГУМАНИСТИЧЕСКОГО КОНГРЕССА.

M.С. Андреев: Мне кажется, что это надо было сделать еще 10 лет назад, когда в стране существовало относительно цивилизованное общественное мнение. Сейчас, когда «общественное мнение» стало продуктом «министерства правды» при администрации президента, апеллировать к институтам гражданского общества бессмысленно – нет ни того общества, ни тех институтов. Конечно, лучше поздно, чем никогда, но, с учетом изменившихся условий, надо очень четко определить: какие социальные группы будет представлять конгресс, к кому и как он будет обращаться и к каким действиям призывать.

В.А. Кувакин: Все мы, граждане России, не можем не видеть глубокого социального, культурного и морально-психологического неблагополучия нашей страны. Особенно тревожна ситуация в области мировоззрения и идеологии. Нельзя не видеть, как расцветают ксенофобия, фашистские и ультранационалистические настроения. Установки на откровенный расизм, насилие, цинизм и нигилизм захватывают всё более широкие слои молодежи. В стране опорочены идеалы демократии, все нормы порядочности. Ценности науки и разума сметаются валом шарлатанства, коррупции и вульгарного прагматизма, информационная среда переполнена идеями консерватизма и реакции, призывами к реставрации – вплоть до возврата к монархии и теократии.

M.С. Андреев: При всем уважении к Валерию Александровичу я хочу напомнить крылатые слова интернет-журналов: «не следует говорить за всех». Есть граждане России, которым выгодна реставрация авторитарного режима. У этих граждан есть имена и фамилии, есть доли в нефтяном и газовом бизнесе и высокие должности в государственном аппарате. У них есть обслуживающий контингент, состоящий также из граждан России, которым тоже это выгодно. Сегодня им за это платят, а о завтра они не думают (где мы, а где завтра).

Фашизм не из-за границы импортируется и не на деревьях растет. Не анонимные злоумышленники, а конкретные депутаты Государственной думы и сотрудники аппарата президента России создают фашистские движения. Не посторонние злоумышленники, а идеологические работники правительства ведут массированную пропаганду против принципов демократии, либеральных норм международного гуманитарного права и других «чуждых нам западных ценностей». Пропаганда тоталитаризма и теократии не из космоса идет, а с государственных телевизионных и других медиа-каналов, которые тоже не сами ее придумывают, а просто ретранслируют заявления президента России, его наместников в федеральных округах, а также спикеров обеих палат парламента.

Валерий Александрович не хочет называть всех этих людей политическими противниками, а зря. Ведь все сказанное описывается в рамках политического противостояния между двумя моделями ориентации общества: сырьевой (военно-феодальной) и индустриальной (буржуазно-демократической).

К сожалению, Валерий Александрович игнорирует ясную объективную конструкцию происходящего, и потому смешивает в одну кучу совершенно противоположные вещи: тоталитаризм, теократию (контрпрогрессивные неофеодальные тенденции) и нигилизм, прагматизм (прогрессивные необуржуазные тенденции).

В настоящее время из-за высоких цен на природные энергоносители, власть полностью монополизирована военно-феодальной партией. Это было вполне доступно изложено Еленой Голубевой в статье «Пока течет нефть»**: «Вера в то, что нефть будет течь вечно, превратилась в Главную Национальную Идею. Пока течет нефть – больше ничего не надо. Самое главное во всей российской политэкономии – не думать о том, что будет, когда нефть перестанет течь. Чтобы об этом не думать, нужна хорошо развитая идеология, которая отвлекла бы внимание людей на вымышленные проблемы».

Томас Фридман в статье «Холодная война - в буквальном смысле» (The New York Times, 25 октября 2006) развил и обобщил выкладки Голубевой: «Россия - классический пример явления, которое я называю первым законом петрополитики: согласно ему в петролистических государствах - странах со слабыми институтами и высокой долей нефтяного экспорта в объеме ВВП - цены на нефть и уровень свободы связаны обратно-пропорциональной зависимостью».

В.А. Кувакин: Все мы так или иначе задумываемся о завтрашнем дне, о судьбах страны, в которой родились наши родители, мы сами, наши дети, где предстоит родиться и жить нашим потомкам. Я так же, как большинство россиян, испытываю при этом чувства тревоги и большой неопредёленности.

M.С. Андреев: Статистика ясно показывает, что большинству людей свойственно задумываются не «о судьбах страны», а о судьбе своей собственной семьи. При угрозе социального хаоса большинство склонно задумываться о том, как запастись солью, сахаром, крупой, мылом и спичками, а меньшинство – либо о переезде в другую страну, либо о том, как сделать бизнес на будущем хаосе.

То есть, все мы так или иначе задумываемся о завтрашнем дне, но несколько иначе, чем это описывает Валерий Александрович. Мне кажется, что гуманисту вообще не следовало бы ставить такой акцент на теме «Фатерлянда». Для гуманиста судьба стран и государств должна, наверное, стоять не на первом месте, а где-то на пятом (после уровня жизни людей, качества экологии, прогресса и мировой культуры). Опыт показывает: где сперва думают о человеке, а потом уже о стране, там и люди и страна процветают, а где делают наоборот, там все нищие - и люди, и страна.

В.А. Кувакин: Если принять существующие тенденции развития и смириться с ними, то наше неизбежное будущее – это консерватизм, такое укрепление «вертикали», которое может завершиться только одним – новой формой тоталитаризма. Не нужно особого воображения, чтобы представить себе, чем всё это обернётся. Только одним – очередным тяжким испытанием российской цивилизации, неисчислимыми человеческими бедствиями, нищетой и бесправием, экологическими и техногенными катастрофами, выпадением из мирового цивилизационного процесса, как бы мы его ни понимали.

M.С. Андреев: Мне непонятно, почему Валерий Александрович пишет о нынешнем положении дел в будущем времени. Россия уже управляется тоталитарным режимом, население уже бесправно, и уже выпало «из мирового цивилизационного процесса». Но еще более странно видеть в письме гуманиста словосочетание «российская цивилизация». Когда национал-патриот пытается доказать, что у его страны (России, Ирана, Зимбабве, etc.) «свой особый путь» - это понятно, у него отсталый трайбалистский менталитет. Но гуманист потому и гуманист, что для него человеческая цивилизация – это не кучка частных цивилизаций, злобно зыркающих на соседей из-за дверей национальных комнат в планетарной коммуналке, а единое социально-политическое явление.

В.А. Кувакин: Едва ли не решающим человеческим фактором этого сползания России на обочину истории является глубокое равнодушие, чувство обречённости и гражданского бессилия населения нашей страны. Но ведь это самоубийство – впадать в апатию и летаргию! Это недостойно сколько-нибудь образованного человека, недостойно нашей великой культуры и истории. Это предательство многих поколений россиян, предпринимавших невероятные усилия, чтобы страна была и развивалась, чтобы мы могли жить и дышать как нормальные, свободные люди.

M.С. Андреев: Почему-то «свободные люди» оказались на последнем месте в этом фрагменте, после панегирика «нашей великой культуре» и отповеди предателям «многих поколений россиян, предпринимавших невероятные усилия…». Разве нынешнее состояние России не является результатом деятельности этих «многих поколений»? Молодость поколения, рожденного в 50-е – 60-е, прошла на фоне холодной войны, железного занавеса и очередей за скверной колбасой. Поколение 70-х было выброшено в дикий рынок, нищету и безработицу между перестройкой и гайдарономикой. Поколение 80-х попало на эпоху нефтяного национал-тоталитаризма и новой холодной войны. Которое из этих поколений смогло «жить и дышать как нормальные, свободные люди»?

Может быть, говоря о деятельности предшествующих поколений, лучше указать не на мифические достижения, а на те ошибки, которые не должны повториться в будущем?

И потом, разве суть гуманизма – в манифесте долга человека перед нацией? Мне всегда казалось, что такова суть другой, не очень симпатичной, мировоззренческой системы. Понятно, что Валерий Александрович имел в виду что-то совершенно иное, но не будем забывать: любой публичный текст живет своей, независимой от автора, жизнью, и читается так, как написан.

В.А. Кувакин: Среди всех факторов, которые могли бы противостоять реставрации, превращающейся в консерватизм и реакцию, я выделяю просвещение в широком смысле этого слова. Почему я считаю исключительно важным делать ставку именно на просвещение? Потому что и сегодня, и завтра всё во многом зависит от того, что в головах россиян. Именно за них идёт борьба государства и властных элит.

M.С. Андреев: Идея противопоставить тоталитаризму просвещение исторически проверена. Де Ривароль сказал однажды: «Когда народ просвещеннее властителя, он очень близок к революции». Неясно лишь, о борьбе каких сил говорит Валерий Александрович. Ведь государство и властные элиты – это одно и то же. На мой взгляд, такая неопределенность в политическом ориентировании недопустима для серьезного общественного движения.

В.А. Кувакин: Каким будет россиянин: тупым, покорным, прикормленным властью, запуганным, ничтожным в собственных глазах, управляемым и манипулируемым сверху, злобным и завистливым, враждебным по отношению к ближнему и дальнему, или разумным, критичным, свободным, имеющим достоинство, уважающим закон и его верховенство, способным открыто говорить и договариваться, идти на разумные компромиссы, видеть мир таким, каков он есть на самом деле, во всём его многообразии? Вот вопрос, который решается сегодня и на который гуманисты могут и обязаны дать не только глубоко научный, теоретический, но и активный практический ответ.

M.С. Андреев: Здесь я готов подписаться под каждым словом, кроме слов о законе. Дело в том, что верховенство закона является позитивным, лишь если законы справедливы и разумны. Как сказал Буаст: «Если депутаты народа принимают законы, явно противные его чаяниям, они нарушают полномочия народа и становятся в один ряд с его тиранами». Сегодняшнее российское законодательство – хорошая иллюстрация справедливости его слов. На мой взгляд, законы, принятые в Федеральном собрании за последние 10 лет, должны быть отменены первым же правительством народного доверия.

В.А. Кувакин: Сфера образования и воспитания – решающее поле борьбы за разум и достоинство граждан России. Наше оружие – наука и гуманизм. Сама природа образования и науки на нашей стороне. В науку встроены величайшие ценности: истина и стремление к ней, бескорыстие, свобода и творческий характер научного познания, его самокритичность, рациональность, открытость, исключительная коммуникативность, естественно присущий науке демократизм и многое другое, что позволяет ей поддерживать человека и общество в нормальной интеллектуальной, психологической и экономической форме, если только власть не душит это величайшее человеческое изобретение. Современный гуманизм также обладает неисчерпаемым потенциалом укрепления всего лучшего в человеке и обществе. По своей сущности он обладает рядом уникальных достоинств, он родился вместе с идеями демократии, правового государства, разума и уважения человеческого достоинства и свободы. Его привлекательность и безопасность для человека и общества самоочевидны. Также самоочевидно и то, что гуманизму нет никакой другой разумной и позитивной альтернативы.

M.С. Андреев: Замечательные слова! Но и здесь есть пара ложек дегтя. Во-первых, бескорыстие науки – это не безусловная ценность. Ученому действительно не свойственно ставить на первое место материальное вознаграждение за свой труд. Но если ученый соглашается на материально униженное положение (как это было в России последние 80 лет), то он роняет престиж науки и развращает общество. Как сказал один мой канадский коллега, узнав о размере окладов преподавателей в российских вузах, «я не жадный человек, но я из уважения к себе и к науке отказался бы учить за такую оплату».

Во-вторых, привлекательность гуманизма далеко не самоочевидна. В мире вообще нет ни одной самоочевидной идеи, и эта - не исключение. Преимущества гуманизма необходимо доказывать. И делать это, на мой взгляд, надо жестко, не стесняясь оскорбить чьи-то религиозные или мировоззренческие чувства. Приведу ответ военного специалиста собеседнику-клерикалу, издевавшемуся над светскими гуманитарными принципами.

«Для верующего мусульманина основной метод: Неверный? Убить. В Коране так написано. А вот агностик или «язычник» вроде меня не будет убивать попов или мулл только за то, что они распространяют довольно скверное на его взгляд учение. Все эти священники живы только потому, что у нас (агностиков, язычников) не такие «морально-этические» доктрины, как у попов и мулл».

Оскорбительно? Может быть. Но зато очень доходчиво и в достаточной мере справедливо.

В.А. Кувакин: Юридически и организационно оформленному гуманизму в России около десяти лет. Пребывая в текущем состоянии, кажется, что гуманизм в нашей стране – это существование между отчаянием и надеждой. Настолько трудны реальные условия его выживания как социально организованного культурного явления. Но, оборачиваясь назад, нельзя не видеть наших существенных успехов и достижений.

M.С. Андреев: Здесь было бы уместно перечислить упомянутые успехи и достижения. Мне известно только одно существенное достижение: равноправное и конструктивное участие делегации РГО из Петербурга в гуманистической конференции стран Балтии***, а многим даже об этом неизвестно. Но главный недостаток построения – в пораженческом тоне. Позиция «между отчаянием и надеждой» может быть достойной для художника или поэта, но не для общественно-политического движения. Такое движение может быть направлено не на выживание на грани отчаяния, а на победу, на завоевание реального веса в политике, иначе грош цена всем его заявлениям.

В.А. Кувакин: Не буду здесь перечислять наши победы – их вполне можно так называть, поскольку они были одержаны в весьма трудных условиях нашей работы. Вместо этого я хочу рассказать вам об идее Первого российского гуманистического конгресса, потому что считаю, что реализация этого проекта может быть таким нашим достижением, которое будет больше, чем нашим, станет событием, выходящим за рамки «организованного» гуманизма, приобретёт широкий общественный резонанс, поможет укрепить в людях надежду на лучшее, а, возможно, будет одной из тех решающих капель, которые прорвут плотины, превращающие Россию в стоячее средневековое болото.

M.С. Андреев: Честно говоря, я не вижу ни одной победы гуманизма в России за последние 10 лет, хотя слежу за политическими событиями регулярно и внимательно. Может быть, не стоило так писать? И далее, ведь предлагаемый гуманистический конгресс даже еще не состоялся. Может, лучше было говорить не о том, какой резонанс он будет иметь, а о том, как сделать этот конгресс действительно значимым явлением, а не просто встречей пары сотен неглупых людей за круглым столом? Что до рассуждения о последней решающей капле, прорывающей плотину, то для него не хватает главного: указания на огромную массу воды, к которой добавляется эта капля. Я этой массы не вижу. Если ее видит Валерий Александрович, то непонятно, почему он не осветил этот аспект подробнее.

В.А. Кувакин: И есть ещё одно, противоположное обстоятельство. Я не суеверен и очень хочется ошибиться, но не исключено, что после президентских выборов, если даже они и состоятся, нужно будет забыть о возможности свободно и открыто обсудить наши идеи, заботы и планы. Поэтому лучше не ждать, а провести конгресс будущим летом, предпочтительно в конце мая.

M.С. Андреев: Мне совершенно не ясна позиция Валерия Александровича. Только что речь шла о последней решающей капле, после которой тоталитарная система рухнет, а тут вдруг оказывается, что, по его мнению, тоталитаризм в ближайшем будущем только усилится. Если ситуация может стать настолько неблагоприятной, то следует и планы строить соответствующим образом - готовиться, извините за банальность, к переходу в подполье. Но в планах (изложенных ниже) я не обнаружил ничего подобного.

В.А. Кувакин: Какие задачи должен поставить и решить Российский гуманистический конгресс, который должен быть действительно сбором и смотром наших сил, нашего морального, интеллектуального, человеческого потенциала?

Во-первых, мы должны обсудить стратегические направления нашего развития: просветительские, научные, социальные, педагогические и др.
Во-вторых, мы должны решить наши организационные вопросы, провести выборы руководства РГО, запустить новые механизмы роста и развития нашей организации.
В-третьих, мы должны обсудить и уже на конгрессе начать реализовывать программы нашего сотрудничества со СМИ и искать другие пути нашего присутствия в информационном пространстве России.

M.С. Андреев: Все это разумно и логично, но лишь в случае, если политическая система в ближайшие годы будет сравнительно либеральной. Судя по предыдущим высказываниям Валерия Александровича, он на это не очень рассчитывает. Возможно, имело бы смысл рассмотреть пессимистический сценарий, и наметить план действий по сохранению структур РГО на этот случай?

В.А. Кувакин: В-четвертых, мы должны определить пути кооперации с государственными образовательными, научными и другими организациями с целью реализации взаимоприемлемых и взаимовыгодных исследовательских, учебно-воспитательных и благотворительных проектов.

M.С. Андреев: Этот пункт совершенно неясен. Государственная концепция в области образования и социальной работы хорошо известна. Это – националистическая тоталитарная концепция, в которой гуманизму нет места. О каких взаимовыгодных проектах может идти речь в такой ситуации?

В.А. Кувакин: В-пятых, мы должны выработать общие принципы диалога и сотрудничества с различными светскими и религиозными общественными организациями с целью отыскания того общего между нами, которое может быть платформой наших совместных дел во благо общества.

M.С. Андреев: Мне кажется, что, заявляя о сотрудничестве с религиозными организациями, надо быть предельно осмотрительными и делать несколько предварительных оговорок. Религиозные объединения России сейчас делится на четыре большие группы.

1. Деноминации, входящие в т.н. «Межрелигиозный совет России». Это – РО «Русская Православная Церковь Московского Патриархата» (МП РПЦ) и несколько ее сателлитов (две мусульманские и две иудейские деноминации, а также одна ламаистская группа).
2. Католическая миссия в России, находящаяся в состоянии перманентных переговоров с МП РПЦ о демаркации т.н. «канонических территорий» и поддерживающая МП РПЦ во всех клерикальных проектах.
3. Конфессии христиан-протестантов, большинство из которых лишены в России юридических прав и рассматриваются в официозной прессе, как «секты» и как «агенты влияния Запада».
4. Новые религиозные и индифференталистские движения (НРД, New-Age), а также синкретические «восточные» религии, которые не только лишены в России юридических прав, но и почти официально преследуются властями, как «деструктивные культы».

С какими из них возможно сотрудничество РГО?

Группы 1 и 2 видимо, должны быть исключены из рассмотрения. Это клерикально-ориентированные объединения, не признающие международных гуманитарных норм. МП РПЦ является проводником полуофициальной ультранационалистической идеологии, а исламские деноминации участвуют в неофашистском «евразийском движении». Любая форма сотрудничества с ними навсегда дискредитирует РГО (а возможно – и саму идею светского гуманизма) в глазах здравомыслящих людей.

Группа 3 очень перспективна, поскольку многие либеральные протестантские конфессии постоянно и довольно успешно участвуют в общих проектах с международными гуманитарными организациями и нередко имеют общие с гуманистами социальные программы. Надо, правда, иметь в виду, что сотрудничество РГО с протестантами вызовет крайнее недовольство российских властей (с их точки зрения протестанты – проводники «антироссийской идеологии американского глобализма и западного либерализма»).

Группа 4 также перспективна, поскольку ее деятельность охватывает наиболее широкие слои российского общества (около 50% против 15 – 20% у первой группы и 5% у второй). Корме того, движения этой группы, несмотря на активное противодействие церковно-государственного альянса, доминируют в развлекательной прессе, литературе легкого жанра и в сети интернет. Надо, правда, учитывать, что сотрудничество РГО с этой группой вызовет острейшую негативную реакцию православно-церковного лобби в органах власти.

В.А. Кувакин: В-шестых, нам необходимо найти контакты с теми бизнес-структурами, которые могли бы заинтересоваться нашими идеями и придать им коммерчески привлекательные формы интеллектуальных товаров и услуг.
В-седьмых, мы должны обсудить вопросы материального и финансового обеспечения Российского гуманистического общества, чтобы успех его деятельности зависел не только от добровольцев-общественников, но и от небольшого вначале штата оплачиваемых сотрудников, ведущих каждодневную гуманистическую работу.

M.С. Андреев: В принципе, это перспективная идея – но дьявол сидит в деталях. Гуманитарные идеи имеют коммерческий успех в трех случаях:

1. Если эти идеи имеют серьезное влияние на общество или на власть и фирма-спонсор этих идей может рассчитывать на рост своей популярности или авторитета. Из таких соображений многие российские фирмы сейчас спонсируют московскую патриархию, к которой принадлежат первые лица государства. Из этих же соображений западные фирмы спонсируют программы католических миссий или протестантских конфессий.

2. Если эти идеи изложены в привлекательной художественной форме и могут найти коммерческий сбыт в виде книг или аудио-видео продукции. Так распространяются многие гуманитарные концепции НРД.

3. Если эти идеи выражены в обучающих программах личностного роста, которые могут преподаваться на коммерческих курсах. Так распространяются концепции дианетики (сайентологии), синтона, рейки, интегральной йоги, тантрических школ, астрологии, гадания, фэн-шуй, лайфспринга и аналогичных систем, также относимых некоторыми специалистами к НРД. Некоторые протестантские конфессии используют для тех же целей свои курсы иностранных языков.

Первый случай, очевидно, пока не относится к РГО, а вот 2-й и 3-й можно было бы реализовать на практике, пользуясь опытом НРД и протестантов.

В.А. Кувакин: Разумеется, это далеко не все задачи, которые должен решить Российский гуманистический конгресс. Его результатами будут и издание трудов конгресса, и создание новых исследовательских и образовательных проектов и многое другое, что сделает его плодотворным событием в общественной жизни России.

M.С. Андреев: Тут следует сделать скептическое замечание: пока не решена проблема финансирования и не определена идейно-политическая платформа РГО, говорить о каком-то серьезном общественном значении будущего конгресса рано. Все проводившиеся до настоящего времени программы РГО были совершенно бесперспективны в этом отношении.

Ситуация может измениться только при одновременном наличии двух условий:

1) если РГО сформулирует собственную финансовую концепцию и будет ее последовательно реализовывать, невзирая на обвинения в коммерциализации и «предательстве высоких идеалов ради презренного металла» - а такие обвинения непременно последуют. Тот, кто зарабатывает серьезные деньги, может оказаться неправ, но нищий будет неправ всегда.

2) если РГО перестанет бояться острых конфликтов с консервативными силами (клерикалами, традиционалистами и т.п.) и начнет вступать в альянсы с другими гуманитарными и прогрессивными движениями для достижения реально значимых политических целей. Организация, не имеющая ни одного врага – это организация, лишенная влияния (у нее потому и нет врагов, что она ни для кого не представляет ни угрозы, ни интереса).

О силе и влиянии организации судят:
- по ее информационной мощности,
- по числу поддерживающих ее людей,
- по ее финансовому потенциалу,
- по силе и влиянию ее врагов.

Это – один из основных постулатов прикладной социальной психологии.

Андреев М.С.
________________________________________________________

* См. журнал «Здравый смысл» № 40 за 2006 г., а также http://www.humanism.al.ru/ru/magazine.phtml?issue=2006.40-01

** См. http://www.humanism.al.ru/ru/articles.phtml?num=000308

*** Заслуга в том, что это участие состоялось, принадлежит оргкомитету конференции, оплатившему поездку. Раньше в подобных мероприятиях неоднократно участвовали москвичи (прим. ред. сайта).