"Право на труд" - это в лучшем случае бессмысленное словосочетание, а по существу - лицемерие и лукавство.

Во-первых, при коммунизме было не "право на труд", а обязанность трудиться, то есть ходить на государственную работу, включая принудительный выезд "молодых специалистов" "по распределению" из родных мест и т.д.; обязанность же работать по разумению власти называется в точном смысле слова не "правом", а рабством. (А вот Генри Дэвид Торо не трудился постоянно ни на какой службе, а жил «на хлебах» у своего друга философа Эмерсона, да еще год прожил, безо всяких "трудовых книжек", в Уолденском лесу - и мы имеем его чудесные книги. Но при коммунизме можно писать книги только коммунистические.) Назвать принудительность правом – лицемерие¹.

В-вторых, даже это "право на труд" - то есть возможность сделать из каждого человека "трудящегося" (буквально раба) – может обеспечиваться и обеспечивалось при коммунизме... лишь крайней неэффективностью социалистического труда. (То есть, между прочим, ошибкой в расчетах коммунистических теоретиков, полагавших, что социализм как плановое хозяйство - "это в первую очередь более высокая производительность труда"). Если бы труд был эффективен и все, что нужно на определенный момент, было уже сделано, что делали бы люди на работе? То, что никому не нужно?.. И в этом лукавство этого любимого коммунистами словосочетания, "право на труд". Понятно, что на каждого колхозника хватит работы по уши в условиях, когда половина урожая погибает по дороге от поля до мест переработки. Но истребление плодов труда человеческого и такая его организация, когда тотальная незаинтересованность делает всякий труд наполовину или больше напрасным - все это само по себе преступление. Бессмысленность "права на труд" сродни идиотизму "соцсоревнования" и "перевыполнения плана" (и это при плановом-то хозяйстве). Будто человек, перевыполнивший план по каким-нибудь колесам, не перевел зря материалы и не заслуживает сумасшедшего дома: у каждой машины лишь по четыре колеса и больше ей не нужно, это и "плановик" может рассчитать. К этому надо добавить, что безработица, эта "язва капитализма", хоть и огорчительное явление, но естественное, и никоим образом не есть отрицание "права на труд". Право есть, и чтобы его реализовать, человек должен пройти конкуренцию, доказать, что способен к этому труду. Так точно невозможность двоечникам учиться в вузах, даже советских, не есть отсутствие права на образование.

Нет сомнения, что люди жили и творили всегда, при любых условиях, и при коммунизме тоже, но при советской власти - скорее вопреки, чем благодаря ей. Конечно, Марксом двигал в том числе и моральный импульс, он жалел рабочих с их трудной в то время жизнью, и вообще "хотел хорошего", только ошибался в прогнозах и оценках, то есть считал хорошим плохое, потому что сам его не попробовал. К своему счастью он не дожил до осуществления своей утопии Лениным, Сталиным, Мао, Пол Потом (а иначе бы вряд ли согласился с В.Д. Жукоцким, что это все прекрасно и надо это праздновать). Можно читать и даже ценить Маркса, как можно читать и Ницше или Штирнера; но нельзя делать из них идолов – в качестве таковых они уже показали себя в коммунизме и фашизме. Конечно, надо уважать трудящихся и никого нельзя обижать; конечно, несправедливости, случившиеся после (необходимой!) либерализации цен - гибель сбережений пенсионеров и проч. - надо пытаться исправлять; конечно, нужны социальные меры. Отчисления в пользу бедных - хоть они тоже суть в какой-то малой мере "отнять и поделить" - это тот же страховой взнос, ведь заболеть и обеднеть может каждый. Но лечить эти беды коммунизмом - это, как говорят, все равно что лечить перхоть гильотиной.

Александр Круглов

¹ Ленин откровенно говорил о трудовой повинности. (Сноска Н. Васильевой)